Хождение за три моря кратко, Calaméo - Хождение за три моря (1)
Хожение за три моря Афанасия Никитина. Никитин был несомненно выдающейся личностью; это — глубоко верующий, умный, наблюдательный и предприимчивый человек, горячо любящий свою родину. У него много слонов, коней, тысячи воинов, и воюет он с кафарами двадцать лет. Однако до назначенного места Никитин не доехал, так как на его суда было совершено нападение возле Астрахани.
Альмелику, алакудосу, асалому, альмумину, альмугамину, альазизу, алчебару, альмутаканъбиру, алхалику, альбариюу, альмусавирю, алькафару, алькалъхару, альвазаху, альрязаку, альфатагу, альалиму, алькабизу, альбасуту, альхафизу, алльрравию, алмавизу, алмузилю, альсемилю, албасирю, альакаму, альадюлю, алятуфу [17].
Данное лингвистическое средство подчеркивает, при сохранении композиционной структуры, что произведение строится как «антипаломничество», где святость пункта отправления соответствует молитве на церковно-славянском языке, а пункт назначения грешен, как и иноверная молитва. Кроме того, на связь жанров указывает то, что отличительным признаком древнерусских паломничеств являются встречающиеся в них в разном количестве греческие слова, которым, в какой-то мере соответствует восточная лексика, употребляемая Афанасием Никитиным [12].
Противоположное мнение высказано Я. Лурье : исследователь утверждает, что было бы правильнее охарактеризовать сочинение Афанасия Никитина не как «антипаломничество», а как мемуары или дневники. Он оспаривает наличие в тексте особой структуры, ссылается на неопределенные обстоятельства написания «Хождения за три моря», при которых сложно было бы продумать высокоорганизованное произведение, а выявленные исследователями закономерности объясняет природным даром рассказчика.
Подчеркивая лиричность и персонифицированность повествования, Я. Лурье предлагает рассматривать «Хождение за три моря» не как произведение, написанное для аудитории, а как воплощение потребности автора в том, чтобы осмыслить увиденное и передать свои впечатления [18]. Основной язык текста — древнерусский старорусский [19]. Наряду с ним Никитин использует тюркские, персидские, арабские слова в кириллической записи. Это языковое явление привлекло внимание многих учёных, потому что письменность на Руси XV века была строго кодифицирована.
Выдвигалась гипотеза о том, что использование иноязычной лексики — один из стилистических приёмов, усиливающих достоверность. Этой точки зрения придерживался Н. Водовозов , говоря, что Никитин намеренно драматизировал повествование о событиях «задним числом» [20]. Однако «Хожение за три моря» с большей вероятностью задумывалось Никитиным не как литературный текст для массового прочтения, мемуары, а как дневник.
Исходя из этого, подобная гипотеза отвергалась различными исследователями, высказавшими альтернативные версии.
Успенский , рассматривавший «Хожение за три моря» как акт «антипаломничества» [21] — одного из вариантов «антиповедения» [23] [ страница не указана 98 дней ] — считал, что использование иностранной лексики в тексте обусловлено рядом причин.
Во-первых, конфессиональной. Если церковнославянский язык — священный, то татарский, арабский, персидский — одинаково «грешные», поэтому нередко эти языки смешиваются в одной фразе. На «грешной» земле и патриотическая молитва в конце представлена на смеси «грешных» языков:. Бисмилнаги рахмам ррагим… [17].
В то время как в начале «Хожения за три моря», когда действие происходит на Руси, она употребляется по-старорусски. Нехристианский локус не заставляет Никитина отступить от православия, но обязывает использовать иной язык, дабы не очернять родной. По мнению Успенского, содержание также обязывает Никитина описывать на «бусурманских» языках мирские дела, непристойные с точки зрения древнерусской морали проституцию, половые сношения :. Таким образом, иностранная лексика возникает как при описании «неприличных» бытовых аспектов, так и при конфессиональных христианских воззрениях, молитвах, высказываемых на мусульманской земле.
Противоположное мнение высказал Я. Ученый не сомневается, что для Никитина «Хожение за три моря» — вовсе не «анти-паломничество», а книга, «отражающая подлинные воззрения» [25].
Автор понимал, что в будущем текст может попасть к читателю, не разделяющему его взгляды. С точки зрения Лурье, иностранные слова выступают в роли шифра не для «неправильного», а для «наиболее заветного» [26] — мыслей о том, что на Руси «мало справедливости»:. А Русь еръ тангрыд сакласын; олло сакла, худо сакла!
Бу даниада муну кибить ерь ектуръ; нечикь Урус ери бегляри акой тугиль: Урусь ерь абоданъ болсынъ; растъ кам даретъ.
Олло, худо, Богъ, данъиры. Лурье ссылаясь на А. Клибанова отрицает связь позиций Никитина и еретиков, утверждая, что автор «Хожений» не делит веру на «чистую» и «грешную», а провозглашает истинным «любой монотеизм», сочетающийся с «духовной чистотой».
Пауткин считает, что «Хожение за три моря» не создавалось как канонический текст. Никитин опирается не на предшествующие церковные тексты и свойственный им стиль и ограниченный круг тем, а на собственные впечатления от увиденной «другой» жизни не только в религиозном, но и в бытовом плане.
По мнению ученого, Никитин использует иностранные слова, когда «скрывает некоторые сведения деликатного характера». Никитин высказывается о правителях на Руси на тюркском, чтобы не навлечь на себя неприятности. С точки зрения Пауткина иноязычная лексика характеризует «Хожение за три моря» как текст личного характера, полный психологизма. Использование Никитиным иностранных слов — неоднозначное языковое явление, которое можно рассматривать с разных сторон, принимая во внимание языковую ситуацию Древней Руси, точку зрения самого автора и мировоззрение общества XV века в целом.
История исследования «Хожения за три моря» начинается с издания его начальных фрагментов Н. Карамзиным в примечаниях к VI тому « Истории государства Российского ».
Этот небольшой отрывок был издан по Троицкому списку — одному из вариантов текста памятника, найденному Н. Карамзиным в собрании Троице-Сергиевой лавры [29]. На сегодняшний день известно семь различных списков «Хожения за три моря», относящихся к трём изводам, выделенным учёными: Троицкий, Летописный и Сухановский. Списки находились постепенно, что вызывало ряд трудностей в процессе изучения и публикаций памятника.
Несмотря на то, что в XIX в. Строевым во второй части «Софийского временника» г. Сахаровым в сборнике «Сказания русского народа» г. Срезневский [31] , в г. Минаев произвел работу с точки зрения востоковедения и индологии [32] и др. Примечательно, что научное издание памятника входило в «Литературные памятники» трижды, это связано с многочисленными полемиками о литературных и историографических проблемах изучения текста, а также с тем, что к году первого издания в серии была обнаружена копия еще одного списка «Хожения за три моря» — Архивского списка XVI в.
Сербина , при изучении памятника она взяла за основу Троицкий список, аргументировав это тем, что он является наиболее полным, исправным и древним текстом. Лурье , подготовивший к публикации второе издание г. В археографическом обзоре он писал:. Сопоставляя между собой летописную редакцию и редакцию, представленную троицким списком, мы приходим к выводу, что ни одну из них нельзя вывести из другой, что, иными словами, обе они независимо друг от друга восходят к единому протографу авторскому тексту или его копии ; лучшие чтения, отражающие этот протограф, по временам обнаруживаются то в той, то в другой редакции».
Этим исследователь заключил, что не следует считать одну редакцию первичной, а другую — вторичной. В г. Трудно было оставаться христианином в «бесерменской» земле, но Никитин был глубоко верующим человеком. Не имея никаких священных книг, он по солнцу рассчитывал дни года, праздники, соблюдал посты; Великим постом разрешал себе есть только хлеб и пить воду два раза в день. Он провел в Индии больше пяти лет. Подробно рассказывает Афанасий о религии индусов. Вероятно, он принял за разные «веры» — касты, которых в Индии много и которые живут очень обособленно друг от друга; — «вера с верой ни ест, ни пьет, ни женятся между собою».
Наивно говорит он, что «все веруют в Адама, а зовут его Бут Будда ». В городе Первота видел он капище Будды «с пол-Твери» величиной. Описывая идола Будды, Никитин говорит: «Бут вырезан из камня, вельми велик, да хвост у него через него, да руку правую поднял высоко, да простер, аки Устьян Юстиниан , царь Цареградский, а в левой руце у него копие», — «а виденье лицо обезьянино».
Наблюдая молитву индусов, Никитин заметил, что они молятся всегда на восток и кланяются, как наши монахи, касаясь руками земли: «они се кланяют по-чернешски, обе руки дотычут до земли».
Никитин описывает похоронный обряд в Индии: тела умерших сжигают, а пепел сыплют в воду. Поразила его природа Индии, но в рассказах его есть некоторые фантастические сведения: так, например, говорит он о птице Гугук, у которой, если кто-нибудь хочет ее убить, изо рта выходит огонь; если же Гугук сядет на крышу дома, то в этом доме будет покойник.
Никитин видел змей длиной в две сажени. Он описывает, как индусы употребляют на войне слонов. Посол самого князя направляется вперед, а Афанасий решает дождаться Хасен-бека, что служит татарским посланником. Афанасий Никитин, за время плавания, делает несколько путевых заметок: о Дербентском Каспийском море, называя его «дарьей», что в переводе с персидского означает — море.
Описывает он и дарью Гундустанскую Индийское море и дарью Стамбульскую Черное море. Внезапно путников настигают татары: они грабят судна, убивают большую часть команды, оставшихся берут в плен.
Афанасий живет долгое время в различных больших и малых городах. Однажды в городе Джуннаре его жеребца отбирает хан, узнав, что Никитин не мусульманин, а русин. Он дает Афанасию четыре дня, чтобы обратиться в мусульманскую веру. На кануне последнего дня, в Спасов день, к Афанасию приходит Мухамед, возвращает жеребца, тем самым освобождает Никитина от обязательств. Афанасий считает, что Господь сжалился и случилось чудо Спасового дня.
Никитин снова отправляется в путь, описывая при этом жизнь народов Индии. Что простые люди ходят без одежды, а бой ведут верхом на слонах, что в Индии аж семьдесят четыре веры, а люди разных конфесий друг с другом не якшаются.
