Вревская юлия петровна, Юлия Вревская: фрейлина, прифронтовая сестра милосердия
И овдовела она через год, не успев понять сладости мужской любви, - обычная судьба русской барыньки, так восхищавшей Некрасова своей верностью и чистотой. Юлия Петровна многим напоминала тип женщин Александровского времени, этой высшей школы вкуса, — утонченностью, вежливостью и приветливостью». И она осталась… Вревская умерла от сыпного тифа. Вревский был лично знаком не только с М.
Но, узнав от уполномоченного Красного Креста князя А. Щербатова, что многие госпитали закрываются из-за отсутствия средств и медсестер, изменила свое решение. Юлия Петровна отправилась в небольшое болгарское местечко Бяла. В посланиях к Тургеневу Вревская писала: «…мету я свою комнату сама, всякая роскошь тут далека, питаюсь консервами и чаем, сплю на носилках раненого и на сене. Всякое утро мне приходиться ходить за три версты в й госпиталь, куда я временно прикомандирована, там лежат раненые в калмыцких кибитках и мазанках.
На человек нас 5 сестер, раненые все очень тяжелые. Бывают частые операции, на которых я тоже присутствую…» Скупо рассказывала она о своих лишениях и с болью и гордостью — о русских героях: «Это жалости подобно видеть этих несчастных поистине героев, которые терпят такие страшные лишения без ропота; все это живет в землянках, на морозе, с мышами, на одних сухарях, да, велик Русский солдат!
Юлию Петровну, великолепно справляющуюся с перевязками, назначили ассистентом при ампутациях. Оказавшись в Бяле, фактически на линии фронта, она приняла участие в сражении у Мечки, вынося под градом пуль из боя раненых и оказывая им первую помощь. А ведь императрица передавала баронессе просьбу вернуться ко двору. Вревская была возмущена до предела словами, переданными ей князем Черкасским: «»Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уже ей вернуться в столицу.
Подвиг свершен. Она представлена к ордену…». Как меня злят эти слова. Они думают, что я приехала сюда совершать подвиги. Мы здесь чтобы помогать, а не получать ордена». В высшем обществе поступок Вревской продолжали считать экстравагантной выходкой, а она просто делала «дело», не считая это героизмом.
Условия в Бяле были ужасными. Раненые и персонал размещались в кибитках и сырых мазанках. Силы Вревской были не беспредельны. Когда раненых начал валить сыпной тиф, слабый организм Юлии Петровны не выдержал. Юлия Петровна умерла 5 февраля г. Раненые сами ухаживали за такой отзывчивой и нежной «сестренкой», сами выкопали могилу в промерзшей земле. Они же несли ее гроб. Юлия Петровна умерла 5 февраля г.
Раненые сами ухаживали за такой отзывчивой и нежной «сестренкой», сами выкопали могилу в промерзшей земле. Они же несли ее гроб. Юлия Петровна хотела быть похоронена в Сергиевой пустыне под Петербургом, где покоились ее мать и брат, но судьба распорядилась иначе. Вревскую опустили в землю около православного храма в Бяле. На ней было платье сестры милосердия. Павлов писал: «Не принадлежа, в сущности, к Общине сестер, она тем не менее безукоризненно носила красный крест, со всеми безразлично была ласкова и обходительна, никогда не заявляла никаких личных претензий и своим ровным и милым обращением снискала себе общее расположение.
Смерть Юлии Петровны произвела на всех нас, оторванных, подобно ей, от всего нам близкого, тяжелое впечатление, и не одна слеза скатилась при погребении тела покойной». Огорчила эта смерть и Тургенева, откликнувшегося стихотворением в прозе: «Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез. Нежное кроткое сердце Помогать нуждающимся в помощи Всякое другое счастье прошло мимо.
Но она с этим давно помирилась, - и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним. Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда - а теперь, конечно, не узнает. Так имя баронессы Ю. Вревской вошло в историю как символ морального облика медицинской сестры и человеколюбия. Наверное, мотивы её поступков можно понять, лишь прислушавшись к голосу эпохи, которая выпестовала её боевой характер.
Говорят, что лучшие люди времени вбирают все проблемы, пороки и достоинства его в большей степени , чем простые смертные. Для молодёжи шестидесятых XIX века было необычайной смелостью принимать жизнь гораздо приземленнее, чем делали их восторженные, романтические дедушки.
Любовь не представлялась этим юношам и девушкам единственным смыслом жизни, скорее, они относились к ней как к бесплодному слюнтяйству, призванному скрыть никчёмность характера.
Шестидесятники преклонялись перед естественными науками , самые «продвинутые» публично проповедовали естественные человеческие отношения , не исключающие здравую выгоду и удовольствия; повсеместно входил в фавор естественный гуманизм, разумеющий прежде всего конкретную помощь нуждающимся. Они по своему воевали с ценностями отцов: отправлялись «в народ», малевали на живописных полотнах чумазых ребятишек и резали лягушек.
Они искренне верили, что человечество с помощью паровой машины и всеобщего равенства обретёт-таки рай на земле. И если некоторые философы например, В. Ильин утверждают, что революция в России зарождалась в шестидесятые годы XIX века, то нашу героиню, вероятно, можно отнести к числу тех, кто «зажёг пожар» в родном доме - вольно или невольно. Юлия Вревская утверждалась в обществе совершенно иначе, чем было принято для женщин её круга.
Юлия родилась в тот злополучный год, когда погиб Лермонтов, да ещё и неподалёку от того самого места, где состоялась дуэль, да ещё и по курьёзной случайности её муж Ипполит Александрович Вревский, боевой генерал, командовавший войсками на Лезгинской линии Кавказа, учился в Школе гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров с Лермонтовым.
Не мятежная ли душа прославленного поэта коснулась юного прекрасного создания - дочки генерала Петра Варпаховского? Правда, справедливости ради стоит сказать, что, по данным последних исследований , наша героиня родилась в Смоленской губернии, а на Кавказ была привезена в десятилетнем возрасте. Да и дата рождения Юлии вызывает споры, есть предположение, что это год, а не й.
Несмотря на кавказское детство, в котором всегда курился аромат войны, девочку воспитывали в лучших аристократических традициях - французские бонны, пасхальные разговения, розовые детские балы. И замуж её выдали, как обычную дворяночку - в шестнадцать лет, за человека нестарого, но лет на тридцать опытнее своей юной жены. И овдовела она через год, не успев понять сладости мужской любви, - обычная судьба русской барыньки, так восхищавшей Некрасова своей верностью и чистотой.
Муж скончался от раны, полученной при штурме лезгинского аула Китури, а Юлия отправилась в Петербург, где была принята и обласкана при царском дворе.
Попутно она успела совершить доброе дело - почтила память мужа тем, что позаботилась о незаконных наследниках генерала Вревского. Её муж совершал подвиги, как известные нам по литературе лермонтовские герои, и имел детей от черкешенки.
Наша героиня тоже вполне в духе того времени отказалась от имения и состояния супруга в пользу его детей, справедливо полагая, что с неё достаточно отцовского наследства и богатства, которое перепадало ей с императорского стола. В Петербурге Юлия пришлась весьма кстати - её полюбили за добрый, весёлый нрав и приняли как ещё одну миловидную «звёздочку» на небосклоне столичного бомонда.
Полонский, художник И. Айвазовский, а в Париже не остался равнодушным к русской красавице знаток женщин Виктор Гюго. Однако самые близкие отношения связывали Вревскую с И. Они познакомились в году и с тех пор встречались постоянно. Летом следующего года Юлия Петровна, невзирая на осуждение света, пять дней провела в имении Тургенева в Спасском. После этого дружба их настолько укрепилась, что Вревская позволяла себе давать советы прославленному писателю, как строить отношения с коллегами.
Тургенев оправдывался перед Вревской: «…перед смертью все сглаживается, да и кто из нас прав - кто виноват? Но я боюсь произвести на него тяжёлое впечатление: не будет ли ему моё письмо казаться каким-то предсмертным вестником… Мне кажется, я не имею право идти на такой риск… Надеюсь, вы уверены, что никакой другой причины моему молчанию нету». Всего писем Тургенева к Вревской, из которых видно, что писатель вполне считался со своей молодой корреспонденткой, известно сорок восемь.
Трудно сказать, какой степени интимности достигли их отношения. Ивану Сергеевичу она, безусловно, нравилась. Далее, в письме Иван Сергеевич обиженно замечает, что, впрочем, яблока у него все равно нету, да и Юлия Петровна ни за что не желает взять у него «ничего похожего на яблоко». Строптивость её вполне можно понять: известный писатель и приятный во всех отношениях мужчина давно живёт в гражданском браке с Полиной Виардо, а беспокойную душу Вревской больше влекут истории о героических тургеневских женщинах, чем семейные узы.
Она не стала женой писателя, зато запечатлённую в его книгах идеологию она воплотила с такой полнотой, какую, может быть, и сам писатель не предполагал. Недаром он напугался, когда Юлия Петровна решилась отправиться на театр военных действий в Балканы: «Моё самое искреннее сочувствие будет сопровождать Вас в Вашем тяжёлом странствовании.
Желаю от всей души, чтобы взятый Вами на себя подвиг не оказался непосильным, и чтобы Ваше здоровье не потерпело…» Между тем, пятнадцать лет назад, не он ли в «Накануне» написал образ Елены Стаховой, которая покидает дом ради болгарина Инсарова, ведущего борьбу против турков. Только Юлию Петровну на необычную авантюру сподвигла не любовь, а желание обрести смысл жизни.
Много лет Вревская ощущала тоску - время бежало стремительно, но бестолково, никакие светские развлечения, никакие фаты не зажигали её сердца. Она самой себе казалась белкой в колесе, которая только и знает, что поглощать вкусные орешки. Между тем окружающая жизнь бурлила, звала к познанию, предлагала попробовать её на ощупь. Одно время Юлия Петровна всерьёз подумывала о путешествии в Индию.
Правда, в то время в эту экзотическую страну попасть было весьма проблематично, а потому она продолжала скучать в холодном Петербурге. Выход подсказала сама жизнь.
В году на Балканах вспыхнуло восстание славян против турецкого владычества. Война отличалась чрезвычайной жестокостью. После зверских расправ турков с болгарами в несколько дней было вырезано 15 тысяч человек и сожжено 79 деревень многие россияне воспылали благородным гневом. Национально-патриотический подъем в защиту братьев-славян был столь силён, что даже такой рафинированный человек, как Тургенев, в эти дни разразился возмущённой тирадой: «Болгарские безобразия оскорбили во мне гуманные чувства.
Они только и живут во мне - и если этому нельзя помочь иначе - как войною - ну так война! Русско-турецкая война началась через год. Юлия Петровна спешно прошла курсы медицинской сестры и на свои средства организовала небольшой санитарный женский отряд.
Надо сказать, что участие слабого пола в военных действиях по тем временам расценивалось как нонсенс. Мужчины XIX века справедливо считали, что для женщины фронтовые тяготы невыносимы. Тем не менее в Крымской войне годов русская армия впервые в мире прибегла к помощи сестёр милосердия. Именно в это время широкую известность получили имена Даши Севастопольской, Е. Бакуниной и других. Однако спустя двадцать лет на женщину в полевом лазарете по-прежнему смотрели как на чудо.
В июне года баронесса Вревская во главе небольшого отряда прибыла в й военный госпиталь в Яссах. Через два дня пришёл из Болгарии первый поезд с больными и ранеными. И началась изнурительная работа, без передышки, без сна. Дочь военного генерала, выросшая на Кавказе, она, конечно, представляла себе, что ожидает её на театре боевых действий. Однако реальность грязью, кровью, страданиями превзошла всякие представления.
Эта война способна была помутить рассудок даже крепкого мужика. С передовой привозили покалеченные тела, которые мало напоминали человеческие, а ведь ещё вмешивались обычные бытовые проблемы. Ей, придворной аристократке, привыкшей к комфорту, должно быть, очень тяжело приходилось в избах с чадящими лучинами - ни помыться каждый день, ни побыть в одиночестве из-за постоянного присутствия любопытных хозяев.
В этом письме невольно прорвались эмоции Юлии Петровны. А большая часть её писем напоминает сухие, бесстрастные отчёты с редкими сдержанными горестными резюме. Недавно одному вырезали всю верхнюю челюсть со всеми зубами. Я кормлю, перевязываю и читаю больным до 7 часов вечера. Затем за нами приезжает фургон или телега и забирает нас 5 сестёр. Я возвращаюсь к себе или захожу к сёстрам ужинать; ужин в Красном Кресте не роскошный: курица и картофель - все это почти без тарелок, без ложек и без чашек».
Подвиг её напоминает, скорее, медленное самоубийство. Она словно все отринула для себя из той, прошлой жизни , словно прошла тот отрезок до конца и ни при каких обстоятельствах не желала возвращаться на прежний маршрут. К Рождеству ей дают отпуск, Юлия Петровна готовится к нему, мечтает провести его у сестры на родном Кавказе. Но в последний момент отказывается. Она отговаривается тем, что здесь слишком много дела, что сочувствие к солдатам удерживает её.
Но позволим себе предположить - она просто не знала, что делать ей в мирной жизни , она единственный раз за многие годы обрела внутренний покой, смысл существования, прикаянность и она боялась это потерять. Так бывает со многими, слишком остро пережившими тяготы войны.
Примечательна запись в её дневнике: «Императрица меня звала в Петербург. Пора уж ей вернуться в столицу. Подвиг совершён. Как меня злят эти слова! Они думают, что я прибыла сюда совершать подвиги. Мы здесь, чтобы помогать, а не получать ордена». Да, свет неверно истолковал её поступок. Думали, что в экстравагантности Юлия Петровна превзошла самых смелых модниц двора, пора уж и честь знать, а она спасалась… Спасалась от бессмысленной жизни , от бестолковых разговоров и пошлых томных взглядов.
Она была обречена остаться здесь. И она осталась…. Вревская умерла от сыпного тифа. В тот день стоял сильный мороз, необычный для болгарского климата. Могилу в промерзлой земле выкопали раненые, за которыми она ухаживала.
Они же несли её гроб. Хозяйка дома, где квартировала русская барыня, покрыла покойницу ковром цветущей герани. Пожалуй, Юлия Вревская, несмотря на обилие книг, статей, исследований о ней в году вышел даже фильм , осталась одной из самых закрытых знаменитостей. Биографам так и не удалось разгадать тайну её души: кого она любила, что ненавидела, чем жила её душа.
И даже самый близкий для Юлии Петровны человек - И. Тургенев - в посмертном стихотворении в прозе, посвящённом Вревской, написал: «Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом её тайнике, никто не знал никогда - а теперь, конечно, не узнает».
Вревская Юлия Петровна 25 января или Лубны Полтавской губернии - 5 февраля , близ г. Бяла, Болгария - баронесса, урождённая Варпаховская. Друг И. Родилась в городе Лубны Полтавской губернии в семье участника Бородинского сражения, командующего Отдельной резервной кавалерийской дивизией , генерал-лейтенанта Петра Евдокимовича Варпаховского ок.
Училась Юлия Петровна сначала в Одесском институте благородных девиц, а затем, после переезда в году семьи в Ставрополь, в Ставропольском «Среднеучебном Заведении Св. Александры для воспитания женского пола». В году вышла замуж за И. После свадьбы они переехали из Ставрополя во Владикавказ. Однако их совместная жизнь продолжалась недолго. В конце августа года И. Вревский был тяжело ранен в бою и через несколько дней скончался.
Оставшись вдовой в восемнадцать лет, Ю. Вревская переезжает в Петербург, где была приглашена ко двору и получила место фрейлины Марии Александровны. За десять лет придворной жизни Вревская побывала с императрицей во Франции, Италии, Сирии, на лучших курортах Европы, в Африке, Палестине, Иерусалиме.
Деятельная натура Юлии Петровны требовала большего, чем придворные обязанности и светская жизнь. Среди её друзей в России были писатели Д. Григорович, И. Тургенев, В. Соллогуб, поэт Я. Полонский, художники В. Верещагин и И. Вревская поражала всех, кто её знал, своей начитанностью. С г. Юлия Петровна дружит и переписывается с И. В году, с началом русско-турецкой войны, решает ехать в Действующую Армию. На деньги, вырученные от продажи орловского имения, снаряжает санитарный отряд.
Сама Юлия Петровна становится рядовой сестрой милосердия с 19 июня г. Яссы Румыния , а с 20 ноября г. Бяла в Болгарии, выполняет самую тяжёлую и грязную работу.
В декабре Вревская работает в прифронтовом перевязочном пункте в д. Последнее письмо Юлия Вревская написала своей сестре Наталье 12 января г. Скончалась 5 февраля г. Её похоронили в платье сестры милосердия около православного храма в Бяле. Юлии Петровне Вревской посвятили свои стихи Я. Полонский - «Под красным крестом», В.
Гюго - «Русская роза, погибшая на болгарской земле». Тургенев откликнулся на её смерть одним из самых замечательных своих стихотворений в прозе - «Памяти Ю.
