Жизнь средневековой деревни
Трудно также априори согласиться с утверждением автора о том, что круглые болотные городища — это и не городища вообще, а разрытые для каких-то целей курганы С. Есть еще одно назначение дола, за которое эта выемка на ноже получила название «кровосток». Иванов, Л. Впрочем, специально древнерусская деревня в Украине еще не изучалась [Бибиков, ].
Но в рамках такой обширной темы была рассмотрены многие интересующие нас проблемы: историо- графия, расселение фактически предыстория сельской поселенческой структуры , региональные особенности застройки и быта в предметах материальной культуры и заупокойный культ. Важно отметить, что Седовым был привлечен и проанализиро- ван весь основной массив источников из региона.
Была издана и первая часть «Очерков по археологии Белоруссии» [Очерки, ]. Заключительная глава книги посвящалась славянским памятникам второй по- ловины I тыс. В ней давалась характеристика топографии и застройки поселений, хозяйства и общественных отношений. Хотя, как и в монографии Седова, здесь так- же основной целью было рассмотрение этногенетических процессов, это первое в историографии после изданного в г. Загорульского обобщение археологического материала с территории Беларуси, демонстрирующее и степень изученности края.
К первым информационно-обобщающим работам в белорусской археологии относится и изданный в г. Важно, что в отличие от изданных в середина х гг. Это позволяет использовать карту для анали- тической работы. Хотя, как и в других сводках, охватывавших большую территорию, есть и неточности из-за того, что далеко не все данные старых источников перепро- верялись на местности.
Всего в выпуск вошло курганные группы с общим чис- лом примерно курганов , одиночных кургана, городище и селищ С. Это соотношение наглядно показывает, сколько еще селищ не известно науке.
Вторая часть «Очерков по археологии Белоруссии» была посвящена древне- русской эпохе [Очерки, ]. Деревне была выделена особая глава. Однако широ- ких специальных исследований сельских поселений еще на территории Беларуси не велось С. Слабая археологическая изученность собственно деревень- селищ не позволяла сделать определенные выводы о характере сельского расселе- ния, топографии и застройки поселений. В ряде случаев авторы обращались к лучше исследованной центральной Смоленщине.
Полнее, благодаря многочисленным находкам из полнее изученных городов, было представлено сельское хозяйство. Ограниченность материала сказалась и при характеристике укрепленных поселений.
Поэтому социальные процессы, происходившие в деревне, оставались практически за рамками «Очерков». В целом, как видно, аграрная тематика еще не привлекала в Беларуси внимания археологов-медиевистов. В АО за I г. Седова об обсле- довании, прежде всего, городищ на Псковщине [Седов, ]. Здесь, очевид- но, не место анализировать причины этого явления, среди которых и исчерпание традиционных источников, и отход от прямолинейного экономико-социологического детерминизма у историков, и поиски исторических корней современных экологиче- ских проблем.
Среда этих работ можно отметить исследования С. Кирикова о природе Русской равнины в прошлом и влиянии на нее хозяйствен- ной деятельности человека, опубликованные в начале х гг. Те же проблемы изучались в небольшом регионе Среднего Поволжья, а, следовательно, детальнее [Харитонычев, ; Харитонычев, ]. Актуальность и неразработанность проблемы способствовали дальнейшим исследованиям с углуб- лением во времени и, по необходимости, с применением более разнообразных ис- точников.
Появилось и теоретическое обоснование этого интереса [Гирусов, ]. Изучалась динамика развития аграрного пейзажа в Ленинградской области с IХ в. Теоретические проблемы изучения истории географической среды были рас- смотрены в специальном курсе лекций [Жекулин, ].
Он отметил, что историче- ское ландшафтоведение еще только создается С. Оно, как и вообще историче- ская физическая география, находится на границе между историческими и есте- ственными науками.
В качестве примера автор обра- тился к исследованию В. Седова о новгородских сопках [Седов, а]. Отмечая, что само обращение Седова к связи поселений с ландшафтами — плодотворно, Же- кулин возражает против выводов на основе сопоставления карты распространения памятников с почвенной картой.
Ибо древние земледельцы, по его утверждению, оценивали почвы не по их плодородию, а, в первую очередь, по механическому со- ставу, от которого зависела степень трудности обработки земли.
Поэтому лучшими считались илистые и легкие почвы. Ученый также подчеркивает, что археологиче- скую карту нельзя сравнивать со схематической почвенной картой, в которой не учтены конкретные почвенные условия урочищ. Для этого требутся крупномасштаб- ные почвенные карты С.
На этом примере автор демонстрирует значение специфических методов изучения природы прошлого и, соответственно, необходи- мость специальных знаний для их использования — то есть обосновывает важность исторической географии ландшафтов — исторического ландшафтоведения — как са- мостоятельной научной дисциплины, изучающей историческое развитие и измене- ние природных и антропогенных геокомплексов, возникших в результате взаимодей- ствия географической среды и населения С.
Далее автор конкретно разбирает предмет, методы и способы изучения антропогенных ландшафтов о помощью исто- рических, археологических а других источников. Как видно, Жекулин одним из пер- вых среди географов обратился к комплексное изучению истории природи и челове- ка в ней. К сожалению, и в дальнейшем, сотрудничество историко-географов и ар- хеологов продолжало нести спорадический и локальный характер.
Чаще археологи обращались к отдельным элементам природной среды самостоятельно, без посред- ничества природоведов; последние использовали в своих исследованиях археологи- ческие данные реже.
То есть комплексное изучение регионов с привлечением спе- циалистов разных дисциплин в ходе которого они изучали свои источники своими методами, а затем интерпретировали полученные результаты, оставалось актуаль- ной задачей.
Примером использования историко-географических материалов при изучении проблем древнерусской аграрной истории является серия работ Л. Впервые обратив внимание на зависимость характера заселенности от лесов в мо- нографий о Полоцкой земле [Алексеев, ] исследователь неоднократно возвра- щался к влиянию леса на расселение и формирование феодально- административной структуры на Смоленщине [Алексеев, ; Алексеев, ; Алексеев; ; Алексеев, ; Алексеев, ; Алексеев, ; Алексеев, ]. Методика сопоставления археологических карт о данными о распространении древ- них лесов стала новым словом в древнерусской археологии, открыла перспективы углубленного изучения и природы Древней Руси, и ее заселения, и ее общественно- политического развития.
К сожалению, эта методика нe нашла еще широкого приме- нения. Есть лишь локальные примеры, о которых — ниже. Еще один источник для изучения древнерусского расселения привлек В. Он увязал плотность заселения Новгородской земли с колебаниями уровня рек [Вилинбахов]. Вполне обосновано, как будет показано далее, утвержде- ние Вилинбахова о связи природных условий, плотности населения, темпов хозяй- ственного и общественного развития.
Полевые работы первой половины x гг. Все эти работы свидетельствуют о начале нового этапа в украинской археологии, изучавшей предкиевскую эпоху. Широкие полевые исследо- вания, прежде всего х гг. Об ос- новных чертах восточнославянской культуры, в числе которых были охарактеризо- ваны топография, застройка селищ, хозяйственная деятельность их жителей, писали В. Довженок и Л. Анализ материалов о древнерусских городищах и се- лищах представил М. Отдельно, Д. Блифельдом, были охарактеризованы древнерусские могильники.
Но, к сожалению, он рассмотрел их вне связи с поселе- ниями, а ведь в исторической процессе они — едины. На основе исследований х гг. Были подведены итоги изучения памятников второй половины 1 тыс. В других регионах России интересующие нас памятники в первой половине х гг. То же относится к Беларуси. Лишь в Могилевском Поднепровье специальные обследования древнерусских сельских по- селений начал автор настоящей работы [Рыер, ].
Это вполне укладывается в рамки общеевро- пейских процессов развития земледелия. Серия публикаций г. Рассмотренные материалы позволили автору наметить хронологическую и географическую типологию жилищ, сопостав- ленную с западнославянскими данными. Эта же тема была рассмотрена исследователем и в обширной статье для сборника о домостроительстве Восточной Европы в древности и средневековье [Раппопорт, ]. Получив возможность отойти от жесткой конструкция Свода и опираясь на подготовленные к нему материалы, автор представил развернутый ана- лиз историографии вопроса, развития типов жилищ.
В этих исследованиях, по сути, был подведен итог предыдущему периоду изысканий и поставлены задачи на буду- щее, среди которых нам важно выделить нерешенность вопросов о различии между городским и сельским жилищем древнерусской поры, о сельских усадьбах.
В том же сборнике была помещена статья М. Автор разграничил деревенскую и городскую застройку, охарактери- зовал сельские усадьбы. Естественно, для данного времени исследователь опирал- ся на широкий круг различных источников, особенно письменных. Самостоятельный интерес представляют этнографические зарисовка Рабиновича. Важной публикацией следующего, г. Монография охватила всю тер- риторию тогдашнего расселения славян: от Эльбы до Днепра и от Балтийского моря до Дуная, и посвящена проблеме славянского этногенеза.
Для нашей темы пред- ставляет интерес сравнительная характеристика поселений разных регионов, осно- ванная на обобщении обширного материала. В последующее время поток материалов и публикаций постепенно нарастает. Заметно расширилась география исследова- ний. Прежде вcero это относятся к Центру и Северо-Западу России. В Подмосковье работали Р. Розенфельдт и А. Юшко [Розенфельдт; ; Юшко, ; Юшко, ]. Исследования на Северо-Западе вели Е.
Носов, Г. Лебедев, А. Никольская представила анализ древнерусских селищ бассейна Оки [Никольская, ]. Впервые после работ В. Седова на Смоленщине появилась специальная статья, посвященная еще одной региональной классифика- ция сельских поселений. Оживляются исследования и в Беларуси. Специальное изучение селищ в Поднепровье продолжал автор [Рыер, ; Риер, ]. Таким образом, Могилевское Поднепровье стало, по сути, третьим регионом в Восточной Европе после Смоленщины и вятичских земель , в котором были проведены специ- альные археологические исследования средневековой деревни.
Отдельные аспекты аграрных проблем продолжали изучаться в рамках других тем. Это нашло отражение в серии обобщающих работ. Митрофанов подвел итог многолетних исследований памятников железного века Средней и Северной Бела- руси [Митрофанов]. Нас в этой работе привлек анализ расселения во второй поло- вине I тыс. Диссертацию о памятниках междуречья Днепра и Немана в третьей четверти I тыс. Перхавко [Перхавко, ]. Для нас представляют интерес поме- щенные в ней данные о топографии и застройке поселений.
Монография об истории белорусских земель до IX в. Загорульским [Загорульский, ]. Автор представил свой взгляд на процесс расселения славян в Беларуси, выделил этниче- ские особенности различных групп населения конца I тыс. В принципе, после издания в г.
Отдельные вопросы расселения и социального развития находим и в моно- графии Г. Рассматривая признаки городов, автор обращает внимание на расширительное толкование терми- на «град» средневековыми книжниками укрепленное место, в том числе и типа фе- одального замка , а также на сложность атрибуции городищ по археологическим данным С.
И без всестороннего анализа такие поселения, и в их сельских округах, и в рамках более крупных политических объединений, нельзя безоговорочно называть городами. Наличие укрепленного детинца, без сомнений, свидетельствует лишь о проживании в нем какого-либо представителя социальных верхов местного или присланного князем. Насколько же посадские люди отделились от крестьян, судить надо в каж- дом конкретном случае.
Поэтому, в тех ситуациях, когда материалы X-XI вв. Следовательно, с этого времени они — города, а предшествующий период их истории — протогородской — можно рас- сматривать и рамках аграрного развития региона.
Поэтому обобщение данных о сельском хозяйстве из полоцких городов, предприня- тое Штыховым, также привлекает наше внимание. Хотя основное внимание автор сконцентрировал на историко-архитектурных материалах после ХIII в. Коробушкина [Коробушкина, ]. Основными источниками для автора были археологические материалы, особенно добытые в послевоенное время при изучении, прежде всего, городов.
Это позволило рассмотреть земледельческие орудия и культуры.
Основному материалу в книге предшествовало краткое описание климата и почв. При этом автор пользовалась современными почвенными картами, что совершенно справедливо. Но поскольку при анализе агрикультуры Коробушкина обратилась к роли и месту леса в жизни земледельцев, следовало хотя бы в общих чертах установить соотношение земледельческих и лесных площадей.
Это допустимо разве что для пойменных рощ и дубрав. Анализ ти- пов земледелия автор вынуждена была делать по косвенным признакам, что харак- терно и для других территорий. Но, как указывал в рецензии Ю. Краснов, утвер- ждение о существовании в Х в.
Для территории Беларуси не вызывает сомнения лишь наличие в Х в. Рецензент не согласился и с некоторыми реконструкциями сельскохозяйственных орудий, сделанными Коробушкиной. Но, в целом, несмотря на ограниченный набор фактов и, поэтому, спорность отмеченных реконструкций и выводов, эта работа ста- ла первым обобщением накопленного материала о тогдашнем сельском хозяйстве на нашей территории.
В Украине, как и в прежние годы, больше внимания уделялось раннеславяно- ким материалам. Обширные сведения по интересующей нас проблеме представил в монографии о славянских памятниках V-IХ в.
Тимощук [Ти- мощук, ]. Изучение формирования сети поселений, особенностей застройки и хозяйства позволили автору обратиться к анализу общественного строя — общинной структуры. Исследователю удалось уловить процесс перерастания родовой общины в соседскую, а также начало выделения господствующего слоя.
Общую характери- стику основных черт культуры восточных славян VI-IХ вв. Смиленко [Смиленко, ]. Хавлюк и В. Баран продолжали работы на Днестре и Буге [Баран, ; Хавлюк, ]. Материалы о древнерусских памятниках Украины представляли А. Пескова, А. Шекун, М. Кучера и О. Но до обобщающих работ о домонгольских сельских поселениях еще было далеко.
Не случайно Кучера в обзоре об изучении древнерусских памятников в Украине селища вообще не упомянул. Несколько исследований конца х гг. На это было обращено внимание в посмертной публикации В. Довженка [Довженок, ]. Он отмечал, что традиционное представление о запустнеи в это время не со- всем точно и связано не только с монгольским нашествием.
То есть ученый под- твердил высказанную за 10 лет до того и незамеченную советскими археологами точку зрения К. К тем же выводам пришла и С. Полевой [Поле- вой, ]. Он привлек различные источники, в той числе и археологические, хотя и отметил недостаточность последних С. Как видно, в е гг.
Частично эти ра- боты велись в рамках разведок к Своду памятников культуры, отчасти — в рамках других тем. Но деревня изучается и специально Т. Никольской вятичи. В начале х гг. В конце 70 - первой половине х гг. Большую актив- ность проявили историко-географы и археологи. Последние, как известно, из гумани- тариев ближе всех находятся к природоведческим дисциплинам и естественнонауч- ным методам исследований.
Но в указанное время историческая география и архео- логия продвигались скорее параллельными курсами и соприкасались редко. Наверное поэтому прошла почти незамеченная археологами монография Э. Алаева о географической терминологии, важная особенно для тех, кто занима- ется проблемами расселения в древности [Алаев].
В исследовании представлены определения многих часто используемых дефиниций, что важно учитывать, особен- но когда понятия используются специалисты смежных дисциплин. В одной из статей отмечалось, что необходимо соотносить экономические законы общественного развития с формами человеческой зависимости от природы [Ким, Данилова].
Авторы обосновывают необходимость разработки особого направ- ления — исторической экологии, изучающей закономерности взаимодействия при- роды и общества, экологический опыт прошлых эпох. В статье обращается внимание на то, что в советской историографии это направление отражено лишь в исследова- ниях первобытного общества и современности, а докапиталистистическая эпоха с таких позиций практически не изучается. Строго говоря, если вспомнить хотя бы ра- боты Л. Алексеева о связи характера феодализации Смоленской и Полоцкой зе- мель с особенностями заселенности, то вывод авторов статьи звучал излишне кате- горично.
Но, с другой стороны, учет природных факторов еще не стал правилом и в работах археологов-медиевистов. Эти факторы часто воспринимались лишь как внешняя данность. Достаточно обратить внимание даже на сообщения в «АО». Если в материалах, заметках «каменщиков» и «бронзовиков» обычно достаточно четко фиксируются условия залегания культурного слоя на местности, а часто и в геологи- ческом контексте, то медиевисты эти детали практически на освещают.
Лишь посте- пенно, в течение х гг. Но этот поворот происходил медленно, еще не сложились традиций сотрудничества с при- родоведами, к чему призывали Ким и Данилова. Совершенно справедливо обратили они внимание и на необходимость совершенствования источниковой базы для исто- рической экологии. К сожалению, возможности археологии в добыче источников не привлекли внимания авторов.
В других статьях было рассмотрено значение природы как основы производ- ственной деятельности людей на разных этапах исторического развития [Гирусов, ; Данилова, ]. О влиянии природной среды и связанных с ней форм земле- делия на расселение писал Г. Громов [Громов]. Он использовал этнографические примеры, но его выводы, в частности, о возможности длительной оседлости при подсечном земледелии, важны для интерпретации археологических данных.
Дегтярев [Дегтярев, ; Дегтярев, ]. В течение х гг. Опи- рался автор на писцовые книги и другие письменные данные. Но исследователь 9 Помимо рассмотренной выше литературы об этих исследованиях см. По- этому он не мог увидеть те закономерности, которые лежали в основе исследован- ных им процессов. Серия исследований посвящалась природной среде и ее влиянию на обще- ственное развитие. Была представлена монография на эту тему [Анучин]. Автор привлек обширный материал из разных регионов нашей планеты с древности до но- вого времени.
Значительное место уделялось анализу влияния географического фактора на расселение, развитие хозяйства и общества на Руси. Этот подход поз- волял Анучину объяснить ряд важных особенностей русской истории.
Причины мно- гих важных отличий ее развития от Западной Европы ученый также видит в особен- ностях восточноевропейского ландшафта. Примечательно, что эти выводы во мно- гом совпали с нашими, основанными на археологическом материале [см. Разделы 2 и 6]. Обобщающие исследование о предмете, методах, задачах и источниках ис- торической географии предложил В.
Жекулин [Жекулин, ; Жекулин, ]. Он указывал на необходимость интегральных исследований истории взаимодействия людей, хозяйства и природы.
Среди источников автор широко использовал археоло- гические материалы, в качестве эталона ученый обратился к Новгородской земле, хорошо обеспеченной данными писцовых книг ХV-ХVII вв. Хотя археология сельских поселений этого времени, как мы видели, еще было только в начале пути. К взаимосвязи исторической географии с другими историческими науками об- ратилась Э. Истомина [Истомина, ; Истомина, ]. Отметив природоведчес- кий аспект в исследованиях археологов и историков-аграрников, автор указала на роль археологии в «экологизации исторической географий».
Интерес к археологиче- ским изысканиям проявил С. Романчук [Романчук]. Он указал, что изучение зако- номерностей размещения археологических объектов в связи с ландшафтами облег- чает археологический поиск. Это археологам известно и обычно используется в раз- ведках.
Но автор обошел значение обратного воздействия археологии на историче- скую географию, которая особо проявляется в датировке географических явлений прошлого, ибо хронология — обычно наиболее слабое место при изучении древней географии.
Значение археологического материала для историко-географического изучения заселенности на примере Тамбовщины продемонстрировала Л. Чуистова [Чуистова]. Процесс расселения в ХI-XX вв. Они сопоставили этот процесс с социально-политическим развитием региона. Наблюдения авторов совпали с картиной, воссозданной в других регионах по архео- логическим материалам Смоленщина, бассейн Оки, Восточная Беларусь.
Изучалось и влияние природной среды на человеческое общество [Данилова, ]. Специальое исследование было посвящено анализу климата средневековой Руси [Борисенков, Пасецкий]. Обобщенные летописные сведения были сопоставле- ны с западноевропейскими данными, что позволило выделить хронологию и харак- тер климатических колебаний. Эти выводы чрезвычайно важны для изучения осо- бенностей расселения и хозяйственного развития тогдашнего сельского населения.
Влиянию природной среды на историю феодальной России была посвящена и монография А. Дулова [Дулов]. Хотя основное внимание он уделил второй поло- вине II тыс. С другой стороны, в русских древностях автор ищет необходимые ему данные о при- роде того времени. Он использует летописи, результаты археологических изыска- ний, отражавшие погоду, климат, флору и фауну Восточноевропейской равнины. Важны и сопоставления о природой Западной Европы; необходимые для понимания особенностей исторического развития разных частей континента.
Следует отметить, что рас- сматриваемое исследование — первое в советской историографии на данную тему по хронологическим рамкам и охвату материала. Вероятно, поэтому автор не всегда делал возможные выводы из рассмотренного материала.
То есть иллюстративная часть, ценная сама по себе, превалировала над аналитической и если роль геогра- фического фактора в истории Россия видна из книги четко, то взаимовлияние приро- ды и общества раскрывается в меньшей степени.
Но общего значения монографии это не умаляет. Разработка указанной проблематики выявила и еще одну грань, на что в г. Недостаточно констатировать, подчеркивал он, что природа является условием и предпосылкой развития общества, а общество воз- действует на природу — это и так ясно.
Надо изучать диалектику взаимодействия этих двух систем, изучать роль географической среды как причину развитая обще- ства, надо выяснять, чем конкретно и на что природа влияет в обществе. Но, заклю- чал В. Боряз, эти проблемы еще не разработаны и дискуссионы [Боряз, Таким образом, автор призвал перейти от общих рассуждений к конкретным раз- работкам.
В другой статье совместно с О. Маслиевой он анализирует историогра- фию проблемы в е гг. Отмечая общий рост публикаций с нача- ла х гг. Малое число монографических исследований вполне понятно отражает, прежде всего, недостаточность разработки проблемы, не- хватку частных проработок. То же относятся и к брошюрам, которые должны опи- раться на монографии. А вот преобладание тезисов, хотя демонстрирует опреде- ленную оперативность в информации научной общественности, но свидетельствует, прежде всего, о тогдашних трудностях с опубликованием результатов текущих ис- следований.
Ведь если за тезисами не следует развернутая аргументация выдвига- емых положений, то читатель вынужден принимать их на веру, что едва ли в науке допустимо. Авторы подчеркивали, что наиболее активны в изучении проблемы «об- щество — природа» географы, подключившиеся еще с г. Но, как видно из библиографического указателя в рас- сматриваемом сборнике, среди археологов к природе проявляли интерес лишь изу- чавшие каменный и, в меньшей степени, бронзовый века [Проблема взаимодей- ствия].
Работ археологов-медиевистов в указателе нет, почти нет — и археологов, изучающих железный век. Эту ситуацию мы ощутили по нашей теме, о чем уже шла речь.
И лишь с х гг. Но эти исследования авторы указателя еще не заметили. Среди слабо иссле- дованных тем проблемы «общество-природа» Боряз и Маслиева выделили взаимо- связи социальных и природных процессов, а также разработку понятийного аппарата [Боряз, Маслиева. Методологические стороны изучения данной проблемы были рассмотрены В. Борязом, О. Астаповой и В. Мещеряковым [Астапова и др; Боряз, а].
Ав- торы обратили внимание на то, что в научной литературе все еще сохраняется тен- денция рассматривать географическую среду только как условие существования че- ловеческого общества, а сама природа рассматривается как пассивная сторона. Для решения проблемы многофункцинальности природной среды, отмечают исследова- тели, необходимо обобщение исторического, археологического и этнографического материала. Таким образом, все упиралось в конкретные изыскания.
Результатом понимания необходимости сотрудничества историков, археоло- гов и природоведов стало проведение в г. К этой же тематике примыкает серия работ А. Микяева, начатая им в е гг. В них рас- сматривалась ландшафтная приуроченность расселения Северо-Западной России на разных хронологических этапах [Агеева, Микляев; Микляев, ; Микляев, ] Такие исследования тем более необходимы, ибо так называемые «белые пятна» на археологических картах одними считаются просто плохо изученными ме- стами, а другими — слабо или вообще незаселенными [См.
Зна- ние взаимосвязей между ландшафтами и заселенностью позволят лучше понять за- кономерности расселения и указанные «белые пятна» даже до сплошных разведок.
Среди археологов зреет понимание необходимости комплексных, ин- тердисциплинарных исследований, особенно необходимых при изучении проблем расселения. В резолюции межвузовской конференции, состоявшейся в г.
Эти же идеи высказывал Г. Лебедев [Лебе- дев, ]. Чернов продемонстрировал их практическое воплощение. Он, по- жалуй, впервые среди советских исследователей, объединил анализ актового мате- риала о поселениях ХIV-ХV вв. Используя методику английского историка-медиевиста М. Бересфорда реконструкция древних объектов по особенностям рельефа [Чернов, ] , Чернов выявил около 20 селищ — остатков деревень в монастырских владениях Привле- кались и топонимические данные.
Время существования и площадь деревень уста- навливались по подъемному материалу. Проделанная работа позволила автору проследить особенности расселения в периоде, обычно плохо известном археоло- гам. Эти исследования продолжили штудии А. Юшко о феодальном землевладении Подмосковья, но с более детальной проработкой характера расселения. Подытоживая вышеизложенное, можно констатировать становление нового направления в изучении средневековых археологических памятников.
Предтечей этого подхода были, очевидно, рассмотренные выше штудии Л. Алексеева рубежа х гг. Перевод этих идей в практическую плоскость требует, во избежание диле- тантизма, привлечения не только методов смежных дисциплин, но и сотрудничества со специалистами-природоведами, демографами, лингвистами в процессе непо- средственные полевых работ.
То есть логическим результатом должны были стать комплексные экспедиции. Но эта, практическая сторона дела, к сожалению, стала не правилом, а счастливым исключением в ходе дальнейших исследований.
Хотя проблемы археоло- гии деревни специально в монографии не рассматривались, обобщая накопленные знания автор тома, В. Седов уделил внимание проблемам расселения, топографии поселений, их застройке. Коснулся автор и хозяйственных вопросов, хотя в меньшей степени. Из-за специфики материала большое место уделено анализу погребений, что позволяло рассматривать вопросы идеологии.
Уже отмечалось, что среди советских ученых есть разные точки зрения на предмет и методы исторической географии. Микляев в данном случае упро- стил проблему.
Две принадлежали перу А. В одной из них он предста- вил типологический анализ укрепленных поселений [Куза, ]. В другой статье Куза основное внимание уделил социальной типологии древнерусских городов [Куза, а]. На основе пись- менных и археологических данных он сделал попытку вычленить города из пример- но известных городищ IX-XIII вв.
Автор опирался на комбинацию серии призна- ков: характера укреплений, площади, концентрации населения, наличия среди его представителей феодальной администрации, значительного ремесленного и торго- вого слоя, следов монументальной застройки. При этом Куза был весьма осторожен в выводах, справедливо видя в расплывчатости многих признаков отражение про- цесса постепенного складывания городов из укрепленных феодальных поселений негородского типа.
Верно указание ученого о том, что неукрепленные посады — не свидетельство города С. Эта мысль важна потому, что нередко исследователи склонны причислять к городам поселения именно по этому признаку, особенно если позднее там действительно складывались города. С конца х гг. Изучались памятники от второй половины I тыс. Осо- бое внимание уделялось характеру и этапам расселения, застройке и хозяйственной структуре населения. Наиболее планомерно исследования велись в Новгородской земле.
Как отмечал Г. Лебедев [Лебедев, ], необходимость ликвидации отста- вания в изучении деревень Новгородской земли была осознана в е гг. Изучение характера заселенности края, Новгородской округи и более отдаленных сельских волостей было объективной необходимостью.
Но состояние источников требовало интенсификации изучения поселений, прежде всего сельских, ибо, по подсчетам Ю. Лесмана, за все лет в Новгородской земле было раскопано до 15 тыс.
Поэтому «древнерусская материальная культу- ра сельских поселений Северо-Запада остается до сих пор известной преимуще- ственно по погребальным памятникам» [Лесман, Новый элемент в методику изучения заселенности внес В.
Конецкий [Конецкий, ]. Он использо- вал все виды археологических источников: курганы, жальники, грунтовые могильни- ки, поселения и связал структуру расселения с хозяйственной деятельностью, сопо- ставил выявленный процесс с древними восточно- и западнославянским землями.
Важно отметить, что автор обратил внимание и на роль климатических колебаний в расселении. Полученная картина динамики процесса расселения еще раз продемон- стрировала перспективность комплексного изучения и картографии всех археологи- ческих памятников в конкретных временных отрезках.
Проблемы аграрного развития Северной Руси были также рассмотрены в первом томе «Истории северного крестьянства» [История северного крестьянства].
В монографии прослеживался процесс славянского заселения и освоения территорий, формирование хозяйственных типов с учетом местных географических условий. Много внимания уделялось общественному строю, развитию общины и отражению этого процесса в структуре расселения. Лапшин [Лапшин, ]. Это, пожалуй, было третьим по счету региональным исследованием древнерусских аграрных поселений после работ на Смоленщине и в Восточной Беларуси, проводившееся в рамках специальной темы. Основное внимание автор уделил изучению сложения системы сельского расселе- ния и эволюции преобразования сельских волостей в городские.
В этой работе он выделил 3 основных уровня исследований: I возникновение комплексов: поселение — могильник, 2 формирование агломераций таких комплексов, 3 включение выде- ленных агломераций в систему расселения волости. Для выполнения таких иссле- дований, естественно, нужны данные о сельских поселениях. Но, отмечает автор, изучение селищ в Северо-Восточной Руси еще только начато и поэтому пока глав- ное — их поиски и увязка в единые комплексы с лучше изученными курганами.
И та- кую работу Лапшин начал на примере округи Суздаля. В монографии пред- ставлен подробный анализ селищ и феодальных усадеб региона. Прослежены хро- нологические типы поселений. Эти наблюдения, а также анализ археологических карт позволяют делать вывод о ходе расселения и феодализации. Они были поло- жительно оценены [Куза, б]. Экономика, в основном, рассматривалась на мате- риале лучше изученных городов. Но ведущие параметры земледелия и животновод- ства были представлены.
Не все из интересующих нас проблем были освещены в должной степени.
Автор обошла развитие географической и демографической ситу- ации, не были выделены заселенные агломерации-волости. За рамками исследова- ния оставлено изучение динамики феодализации. Но рассмотренный в монографии материал позволяет представить картину развития деревни в целом регионе. Это тем более важно, что по многим землям мы до сих пор вообще не имеем обобщаю- щих работ. Итог историко-археологическое исследование Смоленского княжества пред- ставил Л.
Большое внимание автор уделил ха- рактеристике расселения, демографии, аграрным процессам и феодализации по ар- хеологическим данным. При этом исследователь опирался на разработанный им ме- тод работы с курганным материалом что мы подробно рассмотрели выше. В ана- лизе сельских поселений автор в значительной степени опирался на работы В. Шерлок Холмс: человек, который никогда не жил и никогда не умрет.
Мопса, попинька и другие звери. От нуля до интернета. Неловкая пауза. Как появляется и куда уходит мода. Рождественские рецепты. Жизнь и смерть древней империи. Бандитский Петербург Серебряного века. Кино на выходные. Мир древнего египтянина. Личный XX век. Эвелина Мерова. Париж эпохи мушкетеров.
Омнибус и танкобон. Правила Пушкина. Африканская магия для начинающих. Проверка связей. История Англии: Война Алой и Белой розы.
Ирина Врубель-Голубкина. Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы. Краткая история вещей. Исламская революция в Иране: как она изменила всё. Средневековый Китай и его жители. Николай Эстис. Архитектура и травма. Радио «Сарафан». Загадки «Повести временных лет».
Джаз в СССР. Дело о Велимире Хлебникове. Пророк Заратустра и его религия: что надо знать. Слова культур. Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР. Краткая история феминизма. Песни русской эмиграции. Магия любви. Немцы против Гитлера. Марсель Пруст в поисках потерянного времени. Рождественские фильмы. Как жили первобытные люди. Дадаизм — это всё или ничего? Третьяковка после Третьякова. Как училась Россия. Скандинавия эпохи викингов. Точки опоры. Николай Гумилев в пути.
Портрет художника эпохи СССР. Мир Толкина. Часть 1. Языки архитектуры XX века. Что мы знаем об этрусках. Английская литература XX века. Сезон 2. Джаз для начинающих. Ученый совет. Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова. Взлет и падение Новгородской республики. История русской эмиграции. Как придумать город. Вашими молитвами. Остап Бендер: история главного советского плута. Мир Даниила Хармса. Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой». Главные идеи Карла Маркса. Олег Григорьев читает свои стихи.
История торговли в России. Зачем я это увидел? Жак Лакан и его психоанализ. Мир средневекового человека. Репортажи с фронтов Первой мировой. Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло? Сказки о любви. Япония при тоталитаризме. Рождественские песни. Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме. Хотелось бы верить. Немецкая музыка от хора до хардкора. Сезон 7: Почему нам так много нужно? Довлатов и Ленинград. Сезон 6: Зачем нам природа? История московской архитектуры.
От Василия Темного до наших дней. Берлинская стена. От строительства до падения. Страшные истории. Нелли Морозова. Польское кино: визитные карточки. Зигмунд Фрейд и искусство толкования. Деловые люди XIX века. Сезон 1. Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному. Сезон 5: Что такое страсть? Золотая клетка. Переделкино в —е годы. Как исполнять музыку на исторических инструментах. Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем. Как гадают ханты, староверы, японцы и дети.
Отвечают сирийские мистики. Как читать любимые книги по-новому. Как жили обыкновенные люди в Древней Греции. Путешествие еды по литературе. За что мы любим кельтов? Легенды и мифы советской космонавтики. Гитлер и немцы: как так вышло. Как Марк Шагал стал всемирным художником.
История русской еды. Лесков и его чудные герои. Песни о любви. Культура Японии в пяти предметах. Сезон 4: Что есть истина? Что придумал Бетховен. Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток.
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации. Что такое романтизм и как он изменил мир. Финляндия: визитные карточки. Как атом изменил нашу жизнь. Данте и «Божественная комедия». Шведская литература: кого надо знать. Кто такой Троцкий? Теории заговора: от Античности до наших дней. Зачем люди ведут дневники, а историки их читают. Помпеи до и после извержения Везувия. Народные песни русского города. Метро в истории, культуре и жизни людей.
Идиш: язык и литература. Кафка и кафкианство. Кто такой Ленин? Что мы знаем об Антихристе. Джеймс Джойс и роман «Улисс». Стихи о любви. Сезон 3: Существует ли свобода? Апартаменты с одной, двумя или тремя спальнями представляют собой идеальное место для жизни в атмосфере спокойствия и умиротворения с особым очарованием древней тосканской деревни. Самый большой интерес данные резиденции, которые уже полностью раскуплены, вызвали у иностранных покупателей.
Восстановленные фермерские дома Casali. Поместье Castelfalfi — это отличное место для жизни, куда гармонично вписались 28 старинных фермерских домов, разбросанных на его обширной территории как настоящее историческое наследие данной местности. Сейчас это частные виллы, расположенные среди зелени холмов, оливковых рощ и виноградников.
Каждый проект, создаваемый командой настоящих профессионалов, разрабатывается в полном соответствии с желаниями и потребностями покупателей, а срок их реконструкции составляет около 2 лет. Просторные виллы площадью от до кв. И поскольку все работы по реконструкции данной виллы уже произведены, ее можно приобрести в собственность, не тратя 2 года на ожидание. Кроме того, учитывая большой спрос на объекты недвижимости такого типа, дополнительно была проведена реставрация ряда больших фермерских домов, которые будут разделены на несколько отдельных объектов недвижимости.
Примером подобной работы может служить Casale La Spina, расположенный неподалеку от Club House — клубного дома, принадлежащего гольф-клубу Castelfalfi.
